Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Судьба-злодейка=) После того как я сегодня сидела в инете у Ани, в одном из магазинчиков мне удалось урвать одну-единственную карту..и вот я здесь=)

Что нового произошло за эту неделю, пока меня не было здесь? Да ничего особенного, кроме того, что накопилось море мыслей, которые очень хотелось выплеснуть сюда. Но дневник временно замещал блокнот.

Недавно узнала, что Юля все-таки планирует выйти замуж следующим летом=) рада за нее, только мне все-таки кажется, что рановато... Но это их решение. И его надо уважать.

А еще была трудовая учебная неделя, которая закончилась сегодняшней парой высшей математики, от которой, как мы все заметили, мы умней не стали.

Каренину я дочитала, варежки-носки связала...теперь вечерами появилась острая потребность самообразования. Поэтому под прицелом оказалась книга, которую я давно очень хотела прочитать. Много разных мнений слышала о ней, и вот решила, что пора бы обзавестись собственным мнением на ее счет. Эта книга Дейла Карнеги "Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей..." Не скажу, что страстно желаю обзавестись армией друзей и толпой поклонников. Просто интересно было, как автор пишет об этом. Интересен ход мысли. Вообще, считаю, что эта книга, сама по себе- есть кладезь мудрых идей. А я очень люблю такого рода высказывания, афоризмы и т.д. Может, отложится где-то и когда-то вспомнится. А этому будет способствовать то, что по ходу чтения, я записываю понравившиеся идеи в блокнот. Конечно, можно сказать, что для того, чтобы вставить в разговор какой-либо афоризм, не требуется особого ума. Однако разве это глупо- вовремя вспомнить умную мысль, подходящую к теме разговора? По крайней мере лучше, чем не вспомнить и не сказать.

Кстати, сегодня заметила, что поток моих собственных мыслей явно опережает момент, когда же я прочту заветное содержание этой книги. Вот только сегодня задумалась о своих взаимоотношениях с людьми, об их отношениях ко мне, и на ум пришла мысль о том, что во всем, как мы хотим, чтобы с нами поступали люди, так мы должны поступать с ними. Через 4 часа я прочла эту фразу в книге. И не ее одну.

И вот теперь я намереваюсь в каждом посте выкладывать понравившуюся мне мысль из этой книги. Сегодня будет рассуждение о цене улыбки.

Итак, ЦЕНА УЛЫБКИ по Дейлу Карнеги:

Она ничего не стоит, но много дает.

Она обогащает тех, кто ее получает, не обедняя тех, кто ею одаривает.

Она длится мгновение, а в памяти остается порой навсегда.

Никто не богат настолько, чтобы обойтись без нее, и нет такого бедняка, который не стал бы от нее богаче.

Она создает счастье в доме, порождает атмосферу доброжелательности в деловых взаимоотношениях и служит паролем для друзей.

Она- отдохновение для уставших, дневной свет для тех, кто пал духом, солнечный луч для опечаленных, а также лучшее противоядие, созданное природой от неприятностей.

И тем не менее, ее нельзя купить, нельзя выпросить, нельзя ни одолжить, ни украсть, поскольку она сама по себе ни на что не годится пока ее не отдали!

Ведь никто так не нуждается в улыбке, как те, у кого уже ничего не осталось, что можно было бы отдать!

Кошмар! Вчера так тепленько на улице было! Сегодня же дубак! Утром около 5 градусов, днем 10. Хорошо, что умудрилась куртку натянуть потеплей, так и ее продувало. Во те и бабье лето. Было желание укутаться в пуховый платок или натянуть шапку-ушанку=))) Народ в группе сначала похихикивал, когда они увидели меня в этой теплой куртке, как-то даже не по себе стало. Но когда вновь вышла на улицу- поняла какая я молодец! Завтра одеваю пальто и обязательно перчатки! А то от моих культяпочек ничего и не останется, покроются инеем=)))

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Мы Пинки и Брэйн!=)

Чувствую себя полной дурой, ну да фиг с ним. Надо же настрой как-то поднимать=)

загрустила.......................................................

А вообще... чтение офигенно влияет на подсознание...сразу думать начинаешь иначе. Да не просто иначе, а на более широкие темы...да и вообще...думаешь гораздо больше.

И только сегодня я осознала, что уже неделю я не смотрела свои любимые новости и совсем не знаю что да как в мире...кошмар...

Думаю об этом уже вторую неделю... Не буду ничего пояснять... Но это наложило на моем внутреннем "я" особый отпечаток. Чтобы не потерялось и не забылось (в чем, впрочем, сомневаюсь), решила выложить здесь..для себя...

Итак, Л.Н. Толстой "Анна Каренина", часть 5, глава 1.



"...Степан Аркадьич устроил и это. И Левин стал говеть. Для Левина, как для человека неверующего и вместе с тем уважающего верования других людей, присутствие и участие во всяких церковных обрядах было очень тяжело. Теперь, в том чувствительном ко всему, размягченном состоянии духа, в котором он находился, эта необходимость притворяться была Левину не только тяжела, но показалась совершенно невозможна. Теперь, в состоянии своей славы, своего цветения, он должен будет или лгать, или кощунствовать. Он чувствовал себя не в состоянии делать ни того, ни другого. Но сколько он ни допрашивал Степана Аркадьича, нельзя ли получить свидетельство не говея, Степан Аркадьич объявил, что это невозможно.



- Да и что тебе стоит - два дня? И он премилый, умный старичок. Он тебе выдернет этот зуб так, что ты и не заметишь.



Стоя у первой обедни, Левин попытался освежить в себе юношеские воспоминания того сильного религиозного чувства, которое он пережил от шестнадцати до семнадцати лет. Но тотчас же убедился, что это для него совершенно невозможно. Он попытался смотреть на все это, как на не имеющий значения пустой обычай, подобный обычаю делания визитов; но почувствовал, что и этого он никак не мог сделать. Левин находился в отношении к религии, как и большинство его современников, в самом неопределенном положении. Верить он не мог, а вместе с тем он не был твердо убежден в том, чтобы все это было несправедливо. И поэтому, не будучи в состоянии верить в значительность того, что он делал, ни смотреть на это равнодушно, как на пустую формальность, во все время этого говенья он испытывал чувство неловкости и стыда, делая то, чего сам не понимает, и потому, как ему говорил внутренний голос, что-то лживое и нехорошее.



Во время службы он то слушал молитвы, стараясь приписывать им значение такое, которое бы не расходилось с его взглядами, то, чувствуя, что он не может понимать и должен осуждать их, старался не слушать их, а занимался своими мыслями, наблюдениями и воспоминаниями, которые с чрезвычайною живостью во время этого праздного стояния в церкви бродили в его голове.



Он отстоял обедню, всенощную и вечерние правила и на другой день, встав раньше обыкновенного, не пив чаю, пришел в восемь часов утра в церковь для слушания утренних правил и исповеди.



В церкви никого не было, кроме нищего солдата, двух старушек и церковнослужителей.



Молодой дьякон, с двумя резко обозначавшимися половинками длинной спины под тонким подрясником, встретил его и тотчас же, подойдя к столику у стены, стал читать правила. По мере чтения, в особенности при частом и быстром повторении тех же слов: "Господи помилуй", которые звучали как "помилос, помилос", Левин чувствовал, что мысль его заперта и запечатана и что трогать и шевелить ее теперь не следует, а то выйдет путаница, и потому он, стоя позади дьякона, продолжал, не слушая и не вникая, думать о своем. "Удивительно много выражения в ее руке", - думал он, вспоминая, как вчера они сидели у углового стола. Говорить им не о чем было, как всегда почти в это время, и она, положив на стол руку, раскрывала и закрывала ее и сама засмеялась, глядя на ее движение. Он вспомнил, как он поцеловал эту руку и потом рассматривал сходящиеся черты на розовой ладони. "Опять помилос", - подумал Левин, крестясь, кланяясь и глядя на гибкое движение спины кланяющегося дьякона. "Она взяла потом мою руку и рассматривала линии: - У тебя славная рука, - сказала она". И он посмотрел на свою руку и на короткую руку дьякона. "Да, теперь скоро кончится, - думал он. - Нет, кажется, опять сначала, - подумал он, прислушиваясь к молитвам. - Нет, кончается; вот уже он кланяется в землю. Это всегда пред концом".



Незаметно получив рукою в плисовом обшлаге трехрублевую бумажку, дьякон сказал, что он запишет, и, бойко звуча новыми сапогами по плитам пустой церкви, прошел в алтарь. Через минуту он выглянул оттуда и поманил Левина. Запертая до сих пор мысль зашевелилась в голове Левина, но он поспешил отогнать ее. "Как-нибудь устроится", - подумал он и пошел к амвону. Он вошел на ступеньки и, повернув направо, увидал священника. Старичок священник, с редкою полуседою бородой, с усталыми добрыми глазами, стоял у аналоя и перелистывал требник. Слегка поклонившись Левину, он тотчас же начал читать привычным голосом молитвы. Окончив их, он поклонился в землю и обратился лицом к Левину.



- Здесь Христос невидимо предстоит, принимая вашу исповедь, - сказал он, указывая на распятие. - Веруете ли вы во все то, чему учит нас святая апостольская церковь? - продолжал священник, отворачивая глаза от лица Левина и складывая руки под епитрахиль.



- Я сомневался, я сомневаюсь во всем, - проговорил Левин неприятным для себя голосом и замолчал.



Священник подождал несколько секунд, не скажет ли он еще чего, и, закрыв глаза, быстрым владимирским на "о" говором сказал:



- Сомнения свойственны слабости человеческой, но мы должны молиться, чтобы милосердый господь укрепил нас. Какие особенные грехи имеете? - прибавил он без малейшего промежутка, как бы стараясь не терять времени.



- Мой главный грех есть сомнение. Я во всем сомневаюсь и большею частью нахожусь в сомнении.



- Сомнение свойственно слабости человеческой, - повторил те же слова священник. - В чем же преимущественно вы сомневаетесь?



- Я во всем сомневаюсь. Я сомневаюсь иногда даже в существовании бога, - невольно сказал Левин и ужаснулся неприличию того, что он говорил. Но на священника слова Левина не произвели, как казалось, впечатления.



- Какие же могут быть сомнения в существовании бога? - с чуть заметною улыбкой поспешно сказал он.



Левин молчал.



- Какое же вы можете иметь сомнение о творце, когда вы воззрите на творения его? - продолжал священник быстрым, привычным говором. - Кто же украсил светилами свод небесный? Кто облек землю в красоту ее? Как же без творца? - сказал он, вопросительно взглянув на Левина.



Левин чувствовал, что неприлично было бы вступать в философские прения со священником, и потому сказал в ответ только то, что прямо относилось к вопросу.



- Я не знаю, - сказал он.



- Не знаете? То как же вы сомневаетесь в том, что бог сотворил все? - с веселым недоумением сказал священник.



- Я не понимаю ничего, - сказал Левин, краснея и чувствуя, что слова его глупы и что они не могут не быть глупы в таком положении.



- Молитесь богу и просите его. Даже святые отцы имели сомнения и просили бога об утверждении своей веры. Дьявол имеет большую силу, и мы не должны поддаваться ему. Молитесь богу, просите его, Молитесь богу, - повторил он поспешно.



Священник помолчал несколько времени, как бы задумавшись.



- Вы, как я слышал, собираетесь вступить в брак с дочерью моего прихожанина и сына духовного, князя Щербацкого? - прибавил он с улыбкой. - Прекрасная девица.



- Да, - краснея за священника, отвечал Левин. "К чему ему нужно спрашивать об этом на исповеди?" - подумал он.



И, как бы отвечая на его мысль, священник сказал ему:



- Вы собираетесь вступить в брак, и бог, может быть, наградит вас потомством, не так ли? Что же, какое воспитание можете дать вы вашим малюткам, если не победите в себе искушение дьявола, влекущего вас к неверию? - сказал он с кроткою укоризной. - Если вы любите свое чадо, то вы, как добрый отец, не одного богатства, роскоши, почести будете желать своему детищу; вы будете желать его спасения, его духовного просвещения светом истины. Не так ли? Что же вы ответите ему, когда невинный малютка спросит у вас: "Папаша! кто сотворил все, что прельщает меня в этом мире, - землю, воды, солнце, цветы, травы?" Неужели вы скажете ему: "Я не знаю"? Вы не можете не знать, когда господь бог по великой милости своей открыл вам это. Или дитя ваше спросит вас: "Что ждет меня в загробной жизни?" Что вы скажете ему, когда вы ничего не знаете? Как же вы будете отвечать ему? Предоставите его прелести мира и дьявола? Это нехорошо! - сказал он и остановился, склонив голову набок и глядя на Левина добрыми, кроткими глазами.



Левин ничего не отвечал теперь - не потому, что он не хотел вступать в спор со священником, но потому, что никто ему не задавал таких вопросов; а когда малютки его будут задавать эти вопросы, еще будет время подумать, что отвечать.



- Вы вступаете в пору жизни, - продолжал священник, - когда надо избрать путь и держаться его. Молитесь богу, чтоб он по своей благости помог вам и помиловал, - заключил он. - "Господь и бог наш Иисус Христос, благодатию и щедротами своего человеколюбия, да простит ти чадо..." - И, окончив разрешительную молитву, священник благословил и отпустил его."

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра